Будни имперской стражи[СИ] - Матвей Курилкин

Конечно, патологоанатом Свенсон с неудачей не смирился. Он настырный парень, этот Свенсон, и любую неудачу воспринимает как вызов его профессионализму. Так что говорить покойного он заставит, это точно. Проблема в том, что добиться этого он может только через две-три недели — какой-то очень длинный ритуал, позволяющий сохранить в целости память покойного, при этом, дав душе возможность удрать туда, куда ей и положено уходить, когда тело умирает. А уж вытащить воспоминания из тела, лишенного души проще простого.

В общем, все не безнадежно, но есть проблема. Ждать две недели можно, но это как-то противоречит принципам работы стражи. Даже заключенные не должны страдать сверх меры — хотя для того чтобы попасть в крепость нужно быть просто невероятной сволочью. Та эльфийская наемница, о которой рассказывал шеф скорее исключение, чем правило. В конце концов, девчонка работала на свою страну, ее можно понять. А вот остальные, кто там сидит, далеко не подарки. А тут даже не заключенный, а стражник, да еще в таком состоянии… Так что ехать придется. К тому же, если я хорошо покажу себя, то, возможно, наконец, избавлюсь от приставки "стажер" в названии должности, а вместе с ней и от неусыпного присмотра моего шефа. Только боги знают, как мне осточертели эти ненавязчивые расспросы о моем прошлом, настоящем, и планах на будущее. Хотя на это-то рассчитывать как раз глупо. Черта с два меня так порадуют раньше, чем закончится мой "испытательный срок".

Утро было солнечное и ужасное. Выпитое накануне упорно не желало, чтобы о нем забывали, и напоминало о себе головной болью и больным желудком. Любой звук отдавался в голове колокольным звоном, любой свет резал глаза. Ехать куда-то не просто не хотелось, ехать не хотелось так, что проще было убить себя чем-нибудь тяжелым. Но проспать мне не дали. Едва я успел поплескать в лицо холодной водой, как хлопнула входная дверь (я не говорил, что у моего шефа есть ключи от МОЕГО дома?) и громкий до отвращения голос заорал:

— Собирайся, бездельник, нам пора!

Утешает одно — голос, хоть и громкий, от этого не менее сиплый и больной, чем у меня. Я проорал что-то насчет завтрака, на что получил порцию чего-то нелестного на оркском. Впрочем, ко времени, когда я оделся, по комнате уже плавал запах свежесваренного кофе и яичницы — видимо шеф не успел дома позавтракать, и не смог отказаться от соблазна исправить эту ошибку за мой счет. Тем лучше для меня. Завтрак — это хорошо и правильно, но мне не хватило бы силы воли, чтобы приготовить что-то, кроме кофе.

Наскоро пригладив мокрую шевелюру, я поинтересовался, чем закончилась вечеринка (ну, надо же врать до конца — не могу же я помнить как он меня волок, если был настолько пьян, что уснул прямо за столом?). В ответ получил красочное описание, как мою многотонную тушу волокли сквозь ветер и непогоду, а потом еще заботливо оправляли одеяльце на моих хрупких плечиках. Вот же врет — то! Посмотрев на ожидающую благодарности рожу начальника, я наивно спросил:

— А чего ты тогда меня не разул? Я не люблю спать в обуви… — после чего прослушал короткий нецензурный монолог, в котором шеф убедительно доказывал, какая я неблагодарная скотина. Насладившись шедевром ораторского мастерства, я проворчал, что, мол, ладно, не расстраивайся, но в следующий раз так не делай, после чего благоразумно ушлепал в комнату — собираться. Веселье весельем, но командировка в соляные копи от нас никуда не денется.

Теперь, пожалуй, время рассказать о том, как в крепость на соляных копях доставляют новых заключенных и смену для охранников. Ну и тех редких счастливцев, которым выпадает посетить эту достопримечательность с какими-то своими целями. Как я уже говорил, проход через горы в целях безопасности, а может и еще по каким-то неведомым мне причинам действует только для неодушевленных грузов. Ну а разумных доставляют по воздуху. Вообще для сменных охранников работает летучая платформа, которая совершает рейсы раз в две недели из промышленного городка Уррок, жители которого занимаются снабжением заключенных, обслуживанием охраны, ну и обработкой конечного продукта — соли. Платформа эта — достаточно комфортная штука, особенно по сравнению с тем, что предстоит нам с начальником. Должен сказать, летучие звери редкость даже для империи. Ходят слухи, что где-то на границе есть отдельная летучая рота — целая рота всадников на грифонах, мантикорах, и еще каких-то совсем экзотических тварях, которая занимается патрулированием этих самых границ. Конечно, в это верится слабо. И совершенно точно я знаю, что для быстрой доставки грузов часто используют гонцов на летучих зверях. Эти бедолаги зарабатывают просто астрономические суммы, и все равно мало кто из них долго задерживается на этой работе — слишком уж она вредная для здоровья. Дело не в том, что летать опасно — никто еще не слышал об упавшем грифоне. И даже не в том, что звери эти капризные — говорят, хорошо выдрессированный зверь почти никогда не нападает на хозяина. Да даже если и нападет, наездник имеет неплохие шансы справиться. Проблема в том, что в путешествии таким способом очень мало приятного. Летучие звери не могут двигаться ровно и прямо, они движутся вместе с ветром, а для набора высоты используют восходящие и нисходящие потоки воздуха. Так что полет на той же мантикоре — это не полет по прямой, а немыслимые узоры, похожие на кружева, сотворенные пьяной вышивальщицей. В общем, такое путешествие — жутко дорогое, и не слишком приятное мероприятие, и даже наша срочная инспекция не заставила бы начальство выбрать для нас такой способ. Но, поскольку нам, так или иначе, пришлось бы перебираться через горы, а платформы ради всего двоих инспекторов запускать бы никто не стал, мы с шефом получили в аренду целых двух таких зверей. Вместе с наездниками, конечно. Мне, как более легкому, да к тому же младшему по званию, достался грифон, ну а крупный шеф получил в свое распоряжение такого же крупного мантикора. Шеф, когда выяснил такие подробности предстоящего путешествия чуть не сожрал меня с костями и кожей — за неимением возможности сожрать истинного виновника предстоящих мучений. И чуть позже я даже немного пожалел, что он этого все-таки не сделал.

К управлению стражи мы оба подошли хмурые и по-прежнему нездоровые. Шеф, обнаружив, что у меня дома нет такого необходимого продукта, как рассол, долго и со вкусом ворчал. Я-то не сказать, чтобы так уж плохо себя чувствовал — крепкий кофе и вкусный завтрак сделали из дряхлой развалины вполне здорового сида, но, пожалуй тоже не стал бы пренебрегать этим средством. Но вот так уж случилось, что не держу я дома рассола — надобность редко возникает.